Из невошедшего в книгу «Вести из Плёса»
Научный сотрудник музея-заповедника, потомок старинного плёсского рода Любовь Михайловна Лебедева, продолжая разбирать архив своих предков, семьи Фомичёвых-Лебедевых, совсем недавно обнаружила преинтереснейшее письмо, датированное 1905 годом. Автор-отправитель – Иван Островский. Адресат-получатель – его двоюродный брат Евгений Лебедев, проживавший тогда в Крыму, а впоследствии ставший знаменитым хирургом. В письме – пёстрая иллюстрация того, как более ста лет назад развлекалась плёсская молодёжь. Читаешь письмо – и, если бы не специфические обороты, можно было бы подумать, что оно взято из какого-нибудь чата в интернете.
Попадись письмо на глаза хозяйки архива раньше, то однозначно попало бы в книгу «Вести изъ Плёса», которую Любовь Михайловна выпустила в прошлом году.
Итак, читаем…
Здравствуй Еня!
Прости, брат, что долго не отвечал тебе. Я так похабно провожу время в Плёсе, что не могу взяться за такое маленькое дельце – как написать письмо. Потерял всякую энергию, пальцем не хочется стукнуть: сидел вечер в гостях, другой – сидишь дома сонный, неподвижный, усталый – не до писем тут.
Приехал в Плёс 8 декабря. До святок жил тихо, смирно, каждый день ходил в больницу, по вечерам больше сидел дома, иногда только захаживал к Введенским – вверх и вниз.
А на Рождество – начинаю писать, так приехал Колька Подгорнов и другая, менее интересная публика. И стало в Плёсе шумно. Каждый день где-нибудь сидишь, танцуешь, подвыпьешь – и всё с Колькой. Он, брат, стал весьма общественный человек – не чета мне – и любитель кутнуть. С доктором за панибрата – на ты (на брудершафт пил). Я ещё не в таких отношениях с Фёдором Петровичем (Чекаловым, врачом городской больницы. – Прим. Л.М.Лебедевой). Вместе со мной участвовал и на танцевальных вечерах в чайной, ходил и к Простовым, к Прилагину, Введенским и так далее. Вообще, он был очень весёлый, а я не мог побороть свою флегматичную натуру, равнодушен был ко всему: и к барышням, и к танцам – никакого удовольствия не испытывал, в душе был тосклив и угрюм…
Не знаешь ли, брат, какого-то рецепта от дурацкой апатии?
Три раза мы танцевали в чайной, там был спектакль, ёлка и чеховский вечер (чтение биографии писателя и некоторых произведений. – Прим. Л.М.Лебедевой).
Два раза мы маскировались. Ездил я к Новину (В.И.Новин – инженер химзавода в Плёсе – Прим. Л.М.Лебедевой) на завод в компании 15 человек и так там напился, что пришлось часика два поспать на кровати наложницы Василия Ивановича. Ездил ряженым ещё к Приллингу – судебному следователю. Это, брат, довольно симпатичный интеллигент в Плёсе – очень неглупый, начитанный, либеральный, по его инициативе собрано 28 р. на петербургских рабочих. Трусишко он только, кажется, шкурник большой руки. У него я бывал несколько раз. Барышни Введенские в том же положении – ещё не замужем.
Всех интереснее для меня, по крайней мере, была Марья Ивановна Фомичёва (дочь Ивана Фомичёва, плёсского друга И.И.Левитана – Прим. Л.М.Лебедевой), гимназистка-восьмиклассница, довольно занятная особа, изучающая социализм, жаждущая знаний. Хочет поступать на курсы.
Вначале я заинтересовался ею, крошечку поухаживал, как умел, а потом надоело – стал молчалив и угрюм. И она увлеклась «умными разговорами» Приллинга, а на меня – ноль внимания, что для меня совершенно было безразлично.
В общем, на Святках мы так распустились, что попали на страницы «Костромского листка», где Марин пишет, что в Плёсе «и стар, и млад» то пируют, пьют и предаются всяческим увеселениям, не обращая внимания на то, что пал Порт-Артур и на войне льётся братская кровь.
Недурно в Плёсе спраздновали и Татьянин день. Устроена была пирушка из 28 человек. Инициаторами были московские питомцы Ф.П.Чекалов и Н.А.Подгорнов. Собрались в доме Подгорнова – Чекалов, Простов, Новин, Миловидов и др., дамы и барышни в качестве увеселяющего элемента. Сначала был обед. Фёдор Петрович произнёс тост за академическую свободу, Пётр Тимоф. – за погибших в борьбе, Новин прочитал стихотворение св. Татьяны. Приллинг промолчал, может, из-за присутствия консервативного элемента – дам и барышень. Мы с Колькой тоже молчали.
После обеда началась изрядная выпивка и танцы, вечер обошёлся в 48 р. – поровну с каждого мужчины. В общем, была пирушка, и только дамы были совершенно не к месту. Без них посерьёзнее вышло бы – виноваты инициаторы.
Вот тебе передача того, как мы, плёсские интеллигенты, проводим время на святках и вообще.
Коля уехал 16-го, я ещё просижу до понедельника, 24-го.
Братъ Иванъ Островский
1905 январь
